– Я не знаю, что такое тетраграмматон, – сконфужено призналась.

Нужно прочесть всю христианскую мифологию, писания и библию, а то чувствую себя неучем. А ведь обзавелась красным дипломом.

– Это имя бога, – ответила Надя и мягко улыбнулась мне, – считается, что назвать господа полным именем невозможно или чрезвычайно сложно. Другие говорят, что никто не достоин его произносить. Поэтому тетраграмматоном считается первое написанное на иврите многословное имя.

– Несмотря на все эти утверждения, у нашего создателя много имен: Ио, Иахо, Эл, Элоах, Адонай, Элохим, Саваоф, Элион, Саддаи. Зови, как больше нравится. Мы привыкли к Ио, – просто, без затей, пояснила успокоившаяся Вера.

– Нас создал бог? – я зацепилась именно за это утверждение.

Я всегда думала и верила, что всадники апокалипсиса, это исчадия ада, что жаждут уничтожить мир. Но если судить по нам четверым, то желания прикончить семь с половиной миллиардов человек не наблюдалось. Скорее одни попытки избежать этого.

– Естественно, – фыркнула Чума, – все создал бог. Даже дьявола и демонов. Он изгнал своего сына, святозарного Самаэля, а с ним еще восемь ангелов. Именно они стали во главе ада, которым так пугают детей. Все его рук дело. А мы его оружие. Хлыст, которым он изредка порет забывшееся человечество, когда его дети перестают бояться и почитать его.

– Все, кто пытался сравнить себя с богом, жестоко за это поплатились. Вот только вершили казнь мы. Приговор выносил Ио, а мы были исполнителями его воли. При этом своего мнения мы не имели права высказывать или следовать своим желаниям. Цепные псы, что кидаются на любого, кто попал под божественный указующий перст, – печально рассказывала Надя.

Да, прошлая жизнь мне однозначно не нравилась, если верить в нее. Она была не чем иным, как рабством.

– Нас создавали бесчувственными и бездушными, – болезненно произнесла Вера, опираясь о стол и пряча отчаяние, – но даже у самой Бездны появятся эмоции, если столько раз уничтожать живых. Для нас это стало невыносимым бременем.

– И мы не вернулись к трону. Сбежали, – продолжила Надя.

– Рисковые вы, девчонки. Противостоять воле бога могут позволить себе только безумцы. Я не спец по богам, но этот точно могущественный дядька, – я усмехнулась, но не всадники.

– А кто поднял бунт? – и Смерть уставилась на меня.

– Да. Самая безумная из нас именно ты, – рассмеялась Вера.

– Меч против посланников бога подняла ты. Рубанула своего тетраморфа по крылу и деру к Абаддон. Теперь твоя давняя подруга падший ангел, как и остальные бунтовщики.

– А почему тогда мы не падшие? – неуверенно спросила, стараясь перевести тему с моего возможного подстрекательства к бунту.

– Мы не ангелы, Ви, – реаниматолог подошла ко мне ближе, – нас нельзя наказать, мы сами наказание. И мы очень нужны Ио. Такой рычаг давления он не может потерять.

– Угу, особенно когда некто с другой стороны имеет на нас планы, – загадочно сказала Вера, сбрасывая в утилизатор остатки стекла.

У меня начала болеть голова. Конечно, я не могла не учитывать все события, что со мной произошли, но и поверить во все это так просто не получалось.

– А тетраморфов много?

– Много херувимов, но только четверо из них являются тетраморфами, – заумно рассказывала Люба, – это четырехкрылые ангелы, что сидят в четырех углах золотого трона. Каждый из них является ключом и выпускает одну из нас, когда приходит время.

– Они звери, Ви, – вмешалась Надя, – у каждого из них четыре лика: лев, орел, бык и человек. Во всяком случае так было, пока они не выбрали себе по одному обличию.

– Именно поэтому мы не можем опознать своих тюремщиков. Кем они стали сейчас, знают только эти жопокрылые! – в очередной раз вспылила Вера, ударяя ребром ладони по столу. Столешница треснула.

– А вот ключи легко могут узнать нас.

– Как? – я перевела взгляд на Любу.

– По оружию. У тебя меч, у Веры копье, у меня коса, а у Нади лук. Стоит тетраморфу увидеть хоть одно, и нас разоблачат.

– Но Костя же…

– Видел меч и копье. Нас рассекретили. Твой Костя совершенно точно был тетраморфом с ликом орла. А вот чей он ключ, увы, неизвестно.

Кажется, я знала, и от этого знания вопросов прибавилось. Ведь если Костя был моим ключом, то почему не схватил меня после проявления силы. Почему сохранил секрет и продолжил охранять, а потом еще и отпустил? Увы, ответов у меня не было. Так часто происходило в последнее время.

Так как больше спрашивать я была не способна морально, разговор закончился. Слишком много информации. Необходимо время, чтобы все этот улеглось в моей голове. Поэтому мы молча выпили чаю, я и Вера кофе с коньяком, для успокоения, и девочки отпустили меня домой. Именно к родителям я планировала вернуться. Сейчас, как никогда, мне нужна была их любовь и поддержка. Отговаривать меня не стали, даже микробиолог. Просто молча обняли меня и посадили в красный Порше. Верный Луксор уже сидел на водительском сидении и готов был отвести меня куда угодно, по первой же просьбе.

– Отвези меня домой, – устало выдохнула и прислонилась виском к ветровому стеклу. Блондин кивнул и завел мотор.

И все-таки кто такие эти семеро костюмов?

Об этом я спросить забыла.

Глава 18

Перевес в силе

Месяц. Именно столько я пробыла под домашним арестом. Родители настолько взбесились от моей самоволки и двухнедельного молчания, что заперли меня за городом под охраной телохранителей. Без интернета, без связи и без девочек. Как оказалось, всадники звонили моим родителям и вешали лапшу на уши на тему моего молчания. Вроде как я ушла в турпоход без средств связи, ибо таково условие. Что ж, верили они или нет, но тоже оставили без средств связи в назидание. То ли месть за ложь, то ли воспитательные меры за побег.

Неважно. Я уже одичала в этой глухомани. Родители приезжали только на выходных, а по будням они звонили на телефон охранникам, и я с ними разговаривала, отчитывалась о своих действиях. Никогда не думала, что мои родители способны устроить мне такое в двадцать три года. Конечно, я могла взбрыкнуть и не сидеть взаперти, но я чувствовала себя виноватой и не стала сопротивляться. Это было своего рода извинение за длительное отсутствие.

Меня навещал посторонний лишь однажды. Я упросила Михаила, главного телохранителя, отпустить меня в лес за грибами, естественно, с сопровождением. Именно тогда я и встретила Луксора. Он стоял оперевшись спиной о березу и ждал, когда я подойду. Удивительно, но моя охрана даже не почуяла постороннего, не говоря о том, чтобы увидеть.

– Что ты тут делаешь? – прошептала, когда якобы присела за грибом.

– Решил узнать, как вы, – и блондин улыбнулся.

– Грибы вот собираю, – я встряхнула ведерко с лисичками и парой подосиновиков.

– Это я вижу. Как вы себя чувствуете? Не устали от заточения?

– Нет. У меня было много времени подумать и проанализировать свою жизнь. Полезно проведенное время, – я поднялась.

– Возможно, вы готовы прервать ваше наказание? Мы все это время охраняли вас, но сейчас зашевелились демоны, и лучше бы всадникам не быть порознь, когда они придут с предложением, – довольно серьезно произнес Луксор.

– Вы охраняли меня? – я была удивлена.

– Конечно. Как мы могли оставить госпожу без защиты? Эти мешки мяса и костей не защитили бы вас от высших созданий. Мы все время были в окрестностях поселка.

Не знаю почему, но у меня на душе потеплело. Я была очень рада видеть Луксора, хоть и не показывала этого. Он был прав, с наказанием пора было заканчивать. Блондин приходил за четыре дня до завершения месяца моего домашнего ареста. Именно сегодня я планировала вернуться к цивилизации.

– Михаил. Скажи, чтобы подогнали машину ко входу, – отдала приказ, когда проходила мимо телохранителя. Вещи уже были собраны, и я спускалась с ними на первый этаж.

Михаил был тем самым консьержем, которого девочки приложили об стенку, когда прорывались в квартиру отца. Мужчина не пострадал, отделался легким сотрясением и небольшой амнезией: совершенно не помнил, кто его вырубил. После этого случая отец дал боевику отпуск и вернул на работу недавно, но уже в должности главного телохранителя. Все-таки для бывшего морпеха сидячая работа в должности охранника этажа была слишком скучной.